ЕВГЕНИЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ СИВОВ

Нейрохирург-онколог
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Текст: Мария Веселкова @mashalovesart
Фото: Урал Гареев @uralgareev.ru
 
 

БУДУЩЕЕ НЕЙРОХИРУРГИИ

Нейрохирургия является одной из самых перспективных и прогрессивных областей медицины. Новые подходы к диагностике и лечению больных, столкнувшихся с опухолями мозга, позволяют оперативно справляться со сложным заболеванием и возвращают пациентов к привычному образу жизни. Нейрохирург-онколог Евгений Сивов рассказал о будущем нейрохирургии, возможностях современного оборудования и инновационных методах, которые он уже применяет на практике.
 
Евгений Валерьевич, расскажите немного о своем профессиональном пути. Как развивалась ваша карьера нейрохирурга-онколога?
Я — коренной хабаровчанин, поступил в институт тоже в Хабаровске. В 1994 году принял решение перевестись на военно-медицинский факультет и стал военным. Те годы были для страны тяжелыми, мы с супругой отправились Томск, где я прошел интернатуру по хирургии. Вскоре меня распределили в Еврейскую автономную область, в село Бабстово на границе с Китаем, там я проработал четыре года. За это время стал начальником хирургического отделения и прошел первичную специализацию по нейрохирургии в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Санкт-Петербурге. Продолжить обучение решил в той же академии и подал документы в ординатуру. Я учился у замечательных профессоров, которые стояли у истоков становления нейрохирургии как тонкой науки. Получив громаднейший опыт, был распределен на космодром Плесецк, где дорос до подполковника и начальника отделения нейрохирургии. За годы моей практики времена изменились, и я решил вернуться в родной Хабаровск. По приезде устроился в краевую больницу № 2. Тогда же мне поступило предложение развивать направление радиохирургии в городе. Я с радостью принял его и вот уже 14 лет работаю в этой стезе. Добавочно прошел учебу по онкологии и сегодня имею специализацию нейрохирурга-онколога. Все эти годы я работал, учился, писал статьи в российские и международные издания, ездил на конференции, даже два раза имел возможность выступать в Японии. Стал соискателем научной степени кандидата медицинских наук по выявлению и лечению злокачественных опухолей головного мозга.
 
В чем заключается ваша работа? Какие инновационные методы при лечении больных вы применяете?
Я занимаюсь диагностикой опухолей головного мозга и непосредственно лучевой терапией, работаю на линейном ускорителе, который может проводить как радиохирургическую терапию за 1-3 сеанса, так и обычную лучевую терапию, которая занимает порядка 20 сеансов. Ко мне поступают больные с первично выявленной проблемой из других больниц и после лечения в нашем городе (во второй краевой больнице). Инновационные методы при лечении, которые мы используем, — это комбинации с новыми химическими препаратами для того, чтобы химпрепарат и лучевая терапия оказывали совместное действие и более серьезное влияние на разрушение опухоли. Сегодня стало больше диагностических аппаратов, которые помогают диагностировать опухоли головного мозга и заболевания центральной нервной системы. С каждым годом объем больных с такой патологией растет, соответственно, увеличивается уровень квалификации наших врачей.
 
На каком оборудовании вы работаете? Как современные устройства помогают в разработке плана лечения?
В нашем отделении применяется оборудование двух фирм. По сути, их действие и физическое явление одно и то же и основано на ионизирующем гамма-облучении определенной зоны (опухоли) потоком частиц, которые способны повреждать генетический аппарат (ДНК) клетки. Один из аппаратов англо-шведской фирмы Elekta. И более новый американский аппарат фирмы Varian, которая сейчас активно заходит на российский рынок. Они могут облучать и проводить радиохирургию, как всем известный гамма-нож. Чтобы убить опухоль, нужно ее увидеть, для этого мы делаем МРТ-исследование и разметку на компьютерном томографе. Далее все загружается в нашу планирующую станцию и эти изображения совмещаются, потому что планирование происходит по СКТ, а чтобы увидеть опухоль, нужно получить это исследование с контрастным усилением на МРТ. Потом мы определяем мишень — опухоль, которую нужно разрушить, и оконтуриваем те органы, которые нужно избегать. Например, хрусталики глаза, сам глаз, ствол и другие части мозга. Они требуют защиты от воздействия лучей. После этих манипуляций физики создают план по нашим «зарисовкам» о том, как должен проходить пучок, чтобы опухоль получила предписанную дозу и он не затрагивал критические структуры. План передается на аппарат, и начинается лечение по заданной концепции.
 
Многие пациенты перед проведением лучевой терапии испытывают панику и стресс. Как вы успокаиваете таких пациентов, какие приводите доводы в пользу безопасности современной нейрохирургии?
Я поддерживаю своих пациентов добрым словом и чуткостью. Лечить обычно надо быстро, чтобы опухоль не распространялась. Есть такие образования, которые увеличиваются за месяц в два раза, и даже если они растут медленнее, то все равно влияют на сдавливание мозга, это чревато развитием эпилепсии и других неврологических нарушений. Я объясняю, что данный процесс необходим, потому что без него никак. Лучевая терапия проводится как флюорография, то есть этих лучей не видно и не слышно. Они проходят, разрушают опухоль в заданной точке и совершают свое физическое действие. Иногда больным не требуется прохождение лучевой терапии. В частности, я щадяще отношусь к пожилым людям, потому что, если опухоль не растет и не вызывает никаких расстройств, мы просто наблюдаем за такими пациентами. Всякое вмешательство в организм вызывает и побочные явления, а у пенсионеров и так много своих сопутствующих патологий, лучевая терапия может усугублять эти процессы. С остальными пациентами я беседую, подробно рассказываю о плане лечения, иногда включаю свою специальную лекцию, показываю фотографии до и после и как выглядит аппарат. Больного я убеждаю, что это не страшно, и настраиваю на позитивный лад.
 
Каким вы видите будущее нейрохирургии?
Сегодня существуют генетические исследования на молекулярном уровне, благодаря которым мы можем определить, где произошла «поломка» гена. В зависимости от этого нам проще подобрать химпрепараты и совместить их. В нашем ПЭТ-центре синтезировали такой ультракороткоживущий радиофарм-препарат, как метионин. Он очень хорошо видит активность опухоли после удаления и облучения. Это помогает оперативно выявить динамику и быстро предотвратить разрастание. Новая химия и лучевая терапия с высокой точностью вкупе с ранней диагностикой увеличивают продолжительность жизни в 2-3 раза. За этим будущее.
 
Какими личными качествами должен обладать врач вашей квалификации?
Я считаю, что в нашей профессии нельзя становиться жестокосердным и черстветь. Тяжелая работа часто накладывает отпечаток на врачей и других моих коллег, они становятся циничнее. Несмотря на это, нужно быть внимательным и сочувствующим. Если ты работаешь много лет, твой личный авторитет начинает притягивать людей. Когда видишь, что через 10 лет приходят пациенты, которым, по статистике, оставалось жить год, ты понимаешь, что работаешь не зря. Это радует.
 
Имеются противопоказания. Необходима консультация специалиста